При распределении даров благодати между святыми угодниками христианской церкви, значительная доля ее досталась святому великомученику Власию. Ему поручено было покровительство и защита всего живого, служащего в помощь и пригодного на потребу человека, еще с тех первоначальных времен, когда на простом созвучии имен (Власий приравнивался языческому Велесу – «скотьему богу») можно было укрепить веру доверчивых и успокоить подозрения сомневающихся. По свидетельству летописцев, Велес (Волос) был почитаем на Руси дольше всех других языческих божеств, в особенности – на севере. Впоследствии, по мере того как народная жизнь, во всех своих проявлениях, развивалась, благодатной силы Велеса оказалось недостаточно, понадобилось участие иных добрых сил, новых помощников и покровителей. В русском православном мире в помощь земледельцам явились святые мученики Борис и Глеб, пчеловодам – Зосима и Савватий Соловецкие, оберегателем домашней птицы – Сергий Радонежский и т. д. Все они явились в дополнение к тем святым, которые перешли из греческой церкви и завещаны Древней Русью: святой Георгий Победоносец – для рабочего скота, а с ним святые Афанасий и Кирилл (15 мая (2 мая по ст. ст.). Для всякой птицы, идущей в пищу, услаждающей слух и истребляющей вредных насекомых и т. п., покровителями служат сорок мучеников, утопленных за веру в Севастийском озере (исключительно для гусей – Никита-мученик); для овец – святой Анисим (28 февраля (15 февраля по ст. ст.) и вровень с Егорием, в одинаковую с ним силу значения и почитания, – защитники лошадей святые мученики Флор и Лавр (в народном языке часто сливающиеся в одно имя Флор-Лавр или еще чаще «Фролы»). Празднование Егорьева дня и Фролов считалось особым чествованием, так что в этом отношении святые эти затмевают не только меньших угодников, но и столь почтенного, по первородству и древнему преемству, как святой Власий.

Совпадение имени христианского святого с языческим богом дало прямой повод к слиянию их обоих воедино. Отцы новорожденной Русской Церкви не противились этому, видя в этом некоторый залог скорейшего предания языческих богов забвению. Таким образом, к святому Власию перешло покровительство стад. Повсеместно на Руси молили святого угодника, не только в день, посвященный его памяти, но и во всякое другое время, о защите их. Существуют даже иконы, на которых он изображен окруженным коровами и овцами, подобно тому как святые Флор и Лавр писались с лошадьми подле себя. В коровниках и в хлевах нередко можно было встретить в деревенской глуши иконы святого Власия.

В этот день февраля повсеместно служились власьевские молебны. Причем во многих селах существовал обычай пригонять рогатый скот к церковной ограде ко времени служения этих молебнов, чтобы его можно было окропить святой водой. В некоторых местностях приносили в церковь на Власьев день свежее коровье масло и ставили в новой посудине под икону чествуемого святого. Это масло так и называлось «воложным», «волосным» или «власьевым». Оно поступало в пользу церкви и причта. Отсюда ведется поговорка: «У Власия и борода в масле».

В старину на Власьев день устраивались по селам скотские торги-базары. Суеверное воображение подсказывало как продавцам, так и покупателям, под защитой умилостивленного молебствиями покровителя стад всего выгоднее совершать куплю-продажу скота. «Власий не обманет, от всякой прорухи упасет!» – говаривали торгаши, умасливая прижимистого покупателя. При сделках клялись-божились на Власьевом торгу непременно именем этого святого, и такая клятва почиталась за самую крепкую. Немного выискивалось людей, которые решились бы покривить душой, поклявшись так в этот день. Разгневанный клятвопреступником покровитель, по народному верованию, отступался от него навсегда, предоставляя всяким лихим силам опутывать того всевозможными наваждениями.

Во многих местностях в день святого Власия рано поутру (до обедни) совершался обряд опахивания деревни – в ограждение от коровьей смерти. Иногда это производилось поздней осенью, но в большинстве случаев обряд приурочивался к 11 февраля. С самого Сретения бродило, по народному поверью, это страшное для скотовода чудище по задворкам. Власьев день и так грозен для чудища более всего на свете, но еще грознее он, если в этот день соберется деревня, по старому обычаю, «унять лихость коровью»! Накануне с вечера начинала обегать все дома старуха-«повещалка», созывавшая баб на заранее условленное дело. Собиравшиеся идти за ней, в знак согласия, умывали руки, вытирая их принесенным повещалкой полотенцем. Мужики – от мала до велика – должны были во время совершения обряда сидеть по избам («не выходить ради беды великой»). Наступал заветный час – полночь. Повещалка выходила в надетой поверх шубы рубахе к околице и била в сковороду. На шум собирались одна за другой готовые уже к этому женщины – с ухватами, кочергами, помелами, косами, серпами, а то и просто с увесистыми дубинами в руках. Скотина вся была заперта крепко-накрепко по хлевам, собаки – на привязи. К околице притаскивали соху, в которую и запрягали повещалку. Зажигались пучки лучины, и начиналось шествие вокруг деревни. Последняя троекратно опахивалась «межеводной бороздою». Для устрашения чудища, способного, по словам сведущих людей, проглатывать коров целыми десятками, в это время производился страшный шум, при этом произносились различные заклинания и пелись особые песни:

Смерть, ты Коровья Смерть!
Выходи из нашего села,
Из закутья, из двора!
В нашем селе
Ходит Власий святой
Со ладаном, со свечой,
Со горячей золой,
Мы тебя огнем сожжем,
Кочергой загребем,
Помелом заметем,
И попелом забьем!
Не ходи в наше село,
Чур наших коровушек,
Чур наших буренушек,
Рыжих, лысых, беловымьих,
Криворогих, однорогих!..

Если при совершении опахиванья попадалось навстречу какое-нибудь животное (собака или другое), то на него накидывались всей толпой, гнали и старались убить. Поверье гласило, что это попалось само чудище, обернувшееся в животное, чтобы пробраться за деревенскую околицу.

В верхневолжских и соседних с ними губерниях утром на Власьев день, с особыми причетами, завивали из соломы закруту («Власию, или Волотке, на бородку»), смазывали ее скоромным маслом и вешали в коровнике или в овечьем хлеве.

Присвоенная честь и то значение, которое приписывалось Власию в старину, сохранились более в народном календарном языке, чем в церковных празднествах и обрядах. Власия зовут «бокогреем» и «сшиби рог с зимы» за то, что память этого греческого священномученика падает на 24 февраля (11 февраля по ст. ст.), то есть на то время, когда зимние холода часто становятся более мягкими и морозы уже не столь велики. Солнце начинает сильно пригревать, и говорили, что «с Власьева дня полоз саней покатится и корова бок греет», что значило, в переводе на общепонятный язык, что следы шагов и полозьев, остающихся в феврале на снегу, начинают «лосниться», а это называется «полоз покатится». Замечали также, что выпущенная на прогулку скотина, ввиду того, что на дворе еще очень холодно, старается встать так, чтобы солнышко ударяло на нее. На Власьев день старались вообще не работать, в расчете предохранить свой скот от падежа. Молитвы во время самой эпидемии обращались, помимо всех других святых, прямо к Власию: «Святой Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли – играли, а с поля шли – скакали». В коровниках и хлевах ставили образ святого Власия. Запасались подобными иконами на случаи общих молебнов, как, например, в первый день выгона скота в поле и в особенности в день Преполовения и во время падежа скота. С иконой святого Власия обходили без священника больных овцу, барана, лошадь и корову, связанных хвостами и выведенных на деревенскую площадку. По обходе зараженных, гнали их за село в овраг и там, в память языческих обрядов, побивали животных камнями и припевали: «Мы камнями побьем и землей загребем, землей загребем – коровью смерть вобьем, вобьем глубоко, не вернешься на село». Затем на трупы набрасывали усердно столько щепы и соломы, чтобы сделать костер, способный спалить всех четырех жертвенных животных без остатка. В резкую противоположность этому обычаю, на глухом Севере чествование Власьева дня знаменовалось многолюдным молебствием, съездом целых волостей и бесчисленными молебнами (простыми и водосвятными) в промежуточное время между заутреней и обедней. Это празднество сопровождалось также следующим местным обычаем: на особые столы, а за недостатком их прямо на церковный пол, клали караваи ржаного хлеба, который священники кропили святой водой и хозяйки скармливали скотине. Власьев день праздновали по всем приходам три дня и дольше. Варили пиво, покупали водку, приглашали всю родню – словом, праздновали широко и разгульно.

Крестьянская детвора помнила о Власьеве дне по сдобным молочным пышкам, которые пеклись в этот «коровий праздник» – в память покровителя стад. Хорошая, заботливая, охочая до гостей хозяйка всегда напекала пышек столько, что хватало не только всех ребят досыта накормить, а и нищую братию на паперти оделить, чтобы молила угодника Божьего, «святого пастыря», о защите двора подающей «Власьеву милостыню» от всякой напасти. Одну пышку берегли на божнице до нового Власьева дня, так как это являлось, по словам старых людей, лекарством от скотской болезни: стоит-де только покрошить ее в месиво и дать, с молитвою святому Власию, больной животине – все как рукой снимет!